Трапеза как слепок времени |
![]() |
![]() |
Так, прот. Алексей Шевчук (Кимры, Тверская обл.) размышлял на ему «Трапеза как игра», полемизируя с известным философом Хейзинга, который считал игру архаичным элементом культуры. Докладчик показал, что игра не только не уходит в прошлое, но, мутируя и трансформируясь, никуда не исчезает. Алексей Каменских (Пермь) сделал доклад на тему «Метафорика эсхатологического пира в гностических сочинениях II-IV вв.», показав, что пир как метафора Царства Небесного, причудливо преломлялась у гностиков. Тема Романа Соколова могла бы показаться весьма экзотической, но из доклада «Образ трапезы в гаитянском вуду» можно было вполне сделать вывод о том, что христианство очень часто в низовой народной культуре тесно переплетается с язычеством, и это происходит не только в Латинской Америке. О том, как переплелись в русской культуре православие и хлыстовство, и какую роль в этом играла трапеза, рассказала Ксения Сергазина в докладе «Будни и праздники в московских монастырях. 1745 г.». Сообщение Петра Чистякова касалось особенностей восприятия пищи в условиях советского дефицита было, свое сообщение он построил на дневниках сельского учителя, которые сегодня уже являются весьма ценным историческим документом и свидетельством. Как всегда, большая часть докладов была посвящена трапезы в произведения литературы. Это доклады Ирины Багратион-Мухранели «Слом культурной парадигмы и устойчивость традиции трапезы советского времени в романе А.П.Чудакова «Ложится мгла на старые ступени», Елены Федотовой «Рассказ А. Куприна “Гастрономический финал” как социолого-психологический этюд», Елены Кнорре «Пир на войне: образы “застолья” зверей и людей в дневниках и художественных произведениях М. Пришвина периода Первой мировой и гражданской войн». Особый ракурс всегда возникает, если речь идет о детской литературы, тут еда становится средством воспитания, как показали в своих выступлениях Людмила Сумм «”Смех, еда и немного милосердия”: этика и поэтика застолья в романе Алексея Гедеонова “Случайному гостю”» и Ольга Смолицкая «Еда как воспитание чувств в трилогии А. Бруштейн “Дорога уходит вдаль”». Наталья Мирская поведала о застольях в доме поэта Давида Самойлов. Она выступала как очевидец и живой свидетель, поскольку была в 80-х гг. литературным секретарем поэта. Светлана Мартьянова (Владимир) в докладе «Запах и вкус Пасхи в книге "Из богословия сквериков и деревушек"» размышлял о трапезе и проповеди двух францисканских монахов, живших в Советское время в Литве — уже ставшего легендой о. Станислава Добровольского, уже ушедшего от нас, и ныне здравствующего о. Юлиуса Соснаускаса. Изобразительному искусству были посвящены два доклада: Натальи Лихтенфельд «Шесть пиров и ни одного пира. К интерпретации картины Рембрандта "Артаксеркс, Аман и Эсфирь"» и Ирины Языковой «”У самовара я и моя Маша”. Чаепитие в картинах русских художников». Во все времена трапеза была важнейшей частью жизни и потому наделялась множеством социальных и религиозных смыслов. Сакральная, символическая, праздничная, «потаенная» и «запретная» еда, гастрономические табу, привилегии и ограничения, «пиры владык» и пища бедняков, изобилие и голод, культура застолья и представления и гостеприимстве – все это может сказать о каждой эпохе едва ли не больше, чем ее прямые исторические свидетельства. Идея таких конференций принадлежит Наталье Леонидовны Трауберг, хотя при своей жизни она не смогла ее осуществить. Зато теперь, когда в ББИ появилась уже устойчивая традиция ежегодных симпозиумов, кажется, что каждый раз сама Наталья Леонидовна принимает участие в формировании программы. В любом случае, участвовавшая в конференции дочь Н.Л. Трауберг Мария подтвердила: присутствие Натальи Леонидовны здесь очень ощущается.
|